Рита сосредоточилась, насколько могла, но она была слишком подавлена, потому мысли смешались, на первый план выплывали следователь, арест, тюрьма, женщины в камере, безысходность. Она вскинула полные слез глаза и почти беззвучно произнесла:

– Не знаю.

– Рита, пойми, это важно не только для тебя. Рита, меня тоже чуть не убили, я чудом спаслась. Помоги мне и себе. Ведь Герман тебе что-то подсказывал. (Рита отрицательно закачала головой, по ее щекам потекли слезы.) Андрей говорил, ты разошлась с Германом. Как ты попала в наш дом?

– Он... он звонил. Просил срочно приехать к нему.

– А почему ему срочно понадобилось увидеться с тобой?

– Он сказал, что знает, кто убил Феликса.

– Он знал?! – обомлела Света.

– Герман так сказал.

– Тогда и ты должна что-то знать. Рита, – умоляющим тоном шептала Света. – Вспомни, вспомни ваши последние встречи. Чем он занимался, что делал?

– Он все время смотрел кассеты с записями твоей свадьбы. Много писал...

Внезапно Рита умолкла, смотрела на поверхность стола, будто видела там что-то особенное. Она на самом деле видела: комната Германа, он с ней после похорон отца, слышала его голос: «А знаешь, Рита, я совсем недавно обнаружил, что каждое слово очень точно определяет то, что оно обозначает. Вот смотри: «выстрел». Слово емкое, короткое, ударное...»

– Что с тобой, Рита? Тебе плохо? – беспокойно заерзала Света.

– Не мешай.

Казалось, Рита не дышит, отлучилась далеко. Собственно, так и было. «Последнее время меня тянет к философскому смыслу в словах...»

– Свидание окончено, – вошел мужчина и обратился к Рите: – Пройдемте.

– Ну, пожалуйста, еще минуточку. – Света молитвенно сложила руки.

– Не положено.

Рита встала, все так же находясь где-то далеко, неторопливо сложила руки за спиной. Света подскочила, порывисто обняла ее и шепнула опять же по наказу Димы:

– Ночью не спи, слышишь меня? Не спи ночью.

– Да, я поняла, – машинально ответила Рита.

– Она же вся горит, – повернулась к охраннику Света.

– Полечим, – сказал он. За ним стояли еще двое.

Света вновь обняла Риту и добавила от себя:

– Не пей лекарств.

– У нас не положено обниматься, – строго сказал конвоир.

А Рита слышала совсем другое: «Хочу записать кое-какие мысли. Буду записывать, чтобы не забыть, не упустить детали. Если вдруг со мной случится непредвиденное...»

«– Боже мой, Герман, ты пугаешь меня...»

«– Рита, я доверяю только тебе. Дай мне слово, если со мной что-нибудь случится, ты передашь тетрадь...»

Рита уже вышла из комнаты, как вдруг закричала:

– Света! Твоя любимая игрушка! Ты найдешь в твоей любимой игрушке!

– Что найду? – бросилась за ней Света, но Риту увели.

Света выскочила на воздух, забралась в машину и выпалила:

– Мальчики, подальше отсюда и быстрей. Когда ты, Валерка, нормально будешь ездить? Угробишь нас.

– Садись и рули, – флегматично сказал он. – Дергаете меня, дергаете...

– Не бубни, – оборвал его Дима. – Припаркуйся в тихом месте.

По дороге купили поесть и воды, доехали до пустыря с вырытыми котлованами и вбитыми сваями, остановились. Света слово в слово изложила диалог с Ритой. Дима молчал, тщательно пережевывая булку с сосиской, не выдержал паузы Валера:

– Долго будем так сидеть?

– На, ешь. – Дима сунул ему сосиску, Валера отвернулся. – Тогда заткнись.

Кира Викторовна от стоянки до парка бежала, а по аллее пошла степенным шагом. Накануне звонил муж и настоял на встрече. «Недолго же продлилось счастье, назад к жене потянуло», – думала она. Так ведь привычки никуда не денешь, они десятилетиями внедряются в человека. Любовницу иметь – это одно, а жить с ней постоянно – совсем другое дело. Решила однозначно: примет его, но пусть не радуется, за ее муки получит сполна, со временем, конечно. Она еще не знала, как отомстит неверному мужу, но отомстит обязательно, потом можно жить в согласии.

Осенний парк был пуст, украшен листопадом, однако красоты осени никогда не занимали Киру Викторовну, собственно, у нее не было времени очаровываться природой. Мужа увидела издалека, с неудовольствием отметила, что выглядит он лучше прежнего, просто светится. Он предложил ей присесть, Кира Викторовна опустилась на скамью.

– Слушаю тебя.

– Кира, верни мой пистолет.

– Почему ты решил, что он у меня? – глядя в сторону, чтобы он не заметил разочарования в ее глазах, проскрипела она.

– Когда я собирал вещи, пистолета не было на месте. Не стал тебе докучать тогда, потому что понимал, в каком ты состоянии. Но сейчас я должен забрать его.

– У меня его нет.

– Кира... – Петр Ильич занервничал. – Ты не понимаешь во что можешь вляпаться. Из такого же пистолета убит Герман, а полгода назад Феликс.

– Что ты говоришь! – с издевкой произнесла она. – Выходит, убил ты.

– С ума сошла? Пистолет находился у тебя.

– А я о Феликсе. Его, по крайней мере, убил ты.

– Ненормальная! – Он подскочил, прошелся вдоль скамьи, снова сел. – Нет, ты совсем рехнулась. Как могла такое подумать?

– Тут нечего думать. У тебя есть пистолет, ты мог и убить.

– Следуя твоей логике, Германа убила ты.

– Не я, – невозмутимо сказала Кира Викторовна. – Но кто-то правильно сделал, эту гнилую породу следует уничтожить.

– Да очнись ты! – закричал Петр Ильич, потом несколько раз глубоко вдохнул, дальше заговорил, с трудом сдерживаясь: – Если о пистолете узнают, тебе не поздоровится.

– Он на учете?

– В том-то и дело, что нет. Хранить его опасно. Отдай мне.

– Раз пистолет не зарегистрирован, ты зря беспокоишься. – Она встала, давая понять, что разговор окончен. – И потом, Петя, эксперты всегда установят, из какого оружия сделан выстрел.

– Установят, – буркнул он тоном протеста. – Только не у нас. Найдут пистолет, повесят убийство... (Она пошла к выходу.) Подожди! Мы не все обсудили. Когда подадим на развод?

– Когда хочешь, – сухо сказала она, продолжая идти.

– Кира, – догнал он жену. – Я оставил тебе дом, дачу забираю.

Кира Викторовна обожгла его глазами. Дачу! Она строила загородный дом, планировала каждую комнату, заказывала на заводе винтовую лестницу, сажала деревья, копала и воевала с сорняками. А кто-то придет на все готовенькое?

– И не думай, – зло процедила. – Ничего не получишь.